Социальные структуры и личностные ценности взаимодействуют с физической инфраструктурой общества, учреждениями и присущими им технологиями, причем вся эта совокупная система эволюционирует сравнительно медленно. Это особенно явно проявляется, например, во влиянии городской планировки и инфрастуктуры на потребление энергии для обогрева, охлаждения и работы транспорта. Рынки иногда “замыкаются” на технологиях и видах практики, которые являются менее оптимальными с точки зрения инвестиции в поддержку инфраструктуры, а это блокирует альтернативные варианты. Распространение многих инноваций сталкивается с традиционными предпочтениями людей и другими барьерами социального и культурного характера. Если только преимущества не являются совершенно очевидными, то для социальных и поведенческих изменений среди пользователей технологии могут потребоваться десятилетия. Потребление энергии и уменьшение последствий парниковых газов представляют собой лишь второстепенный интерес для большинства людей в их повседневной жизни. Их модели потребления определяются не только демографическими, экономическими и технологическими изменениями, наличием ресурсов, инфраструктурой и временными ограничениями, но и мотивацией, привычками, потребностями, предпочтениями, социальными структурами и прочими факторами.

Социально-экономические временные масштабы не являются фиксированными: они чувствительно реагируют на социально-экономические факторы и могут изменяться в результате мер в области политики и выбора вариантов, произведенного отдельными лицами. В суровых экономических обстоятельствах изменения в поведении людей и в сфере технологии могут происходить быстрыми темпами. Например, нефтяные кризисы 70-х годов повлекли за собой всплеск общественного интереса к сохранению энергии и альтернативным источникам энергии, а экономика в большинстве стран Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) характеризовалась значительным отходом от концепции наличия традиционной связи между потреблением энергии и темпами экономического роста (см. рисунок 5-6). Еще одним примером является наблюдающееся уменьшение выбросов СО₂ в связи с развалом экономики в странах бывшего Советского Союза (БСС) в 1988 году. В обоих этих случаях ответная реакция была очень быстрой (в течение нескольких лет). Очевидно также и обратное: в ситуациях, когда стимул к изменению невелик, инерция значительна. Это косвенно подразумевалось в сценариях СДСВ, поскольку в них не рассматриваются значительные стрессы, такие, как экономический спад, крупномасштабные конфликты или перебои в обеспечении запасов продовольствия и связанные с этим страдания людей, которые по существу с трудом поддаются прогнозированию.

Стабилизация концентрации СО₂ в атмосфере на уровнях ниже примерно 600 млн.^-1 возможна только при более значительном уменьшении интенсивности выбросов углерода и/или потребления энергии по сравнению с теми, которые были достигнуты в историческом плане. Это подразумевает переход к альтернативным путям развития с новыми социальными, институциональными и технологическими структурами, в которых учитываются экологические ограничения. Низкие исторические темпы улучшения показателей интенсивности энергопотребления (потребление энергии на единицу ВВП) отражают сравнительно низкий приоритет, который большинство производителей и пользователей технологии придавали эффективности энергопотребления. Напротив, производительность труда возрастала в период с 1980 по 1992 года более высокими темпами. Для достижения стабилизации концентраций СО₂ в атмосфере на уровне порядка 600 млн.^-1 или ниже исторически зарегистрированные ежегодные темпы повышения интенсивности мирового энергопотребления (1-1,5% в год) должны быть увеличены и сохранены в течение продолжительного периода времени (см. рисунок 5-7). Показатели уменьшения интенсивности выбросов углерода (количество углерода за единицу произведенной энергии) должны в конечном итоге измениться в еще большей степени (например до 1,5% в год (историческая исходная величина равна 0,3-0,4% в год)). На практике повышение интенсивности энергопотребления и выброса углерода будет, вероятно, продолжаться, однако стабилизация парниковых газов на уровнях ниже 600 млн.^-1 потребует, чтобы по меньшей мере один из них достиг этого показателя темпами, которые значительно превышали бы темпы, достигнутые в историческом плане. Чем ниже показатель стабилизации и чем выше уровень исходных выбросов, тем больше необходимое отклонение СО₂ от исходного показателя и тем раньше оно должно произойти.

Существуют два типа очевидной необратимости. “Фактическая необратимость” связана с процессами, которые характеризуются возможностью возвращения к состоянию, предшествующему нарушениям, однако для этого потребуются столетия, а то и тысячелетия. Примером является частичное таяние ледового щита Гренландии. Другой пример – это прогнозируемый подъем среднего уровня моря, частично в результате таяния криосферы, однако главным образом в результате теплового расширения океанов. На земном шаре уже происходит определенный подъем уровня моря вследствие поверхностного атмосферного потепления, которое наблюдалось в течение прошлого столетия. “Абсолютная необратимость” является результатом превышения порогового значения, за пределами которого данная система уже не возвращается спонтанным образом к своему предыдущему состоянию. Примером абсолютно необратимого изменения вследствие превышения порогового значения является вымирание некоторых видов из-за совокупного влияния изменения климата и потери мест обитания.